Мертвецки пьяный Плеший доковылял до своей покосившейся и заросшей
тысячелетним мхом избушки. Тщетные попытки открыть дверь за ручку
не увенчались успехом. Оторванная в угаре Кощеевым хвостом от
двери еще в прошлом тысячелетии она валялась в трех метрах от
избы и уже наполовину заросла землей. Дохлый и облезлый волкодав,
- единственное домашнее животное лешия, сидел справа от двери,
с глазами полными сочувствия и понимания вечному похмелью и лениво
вилял хвостом. Костлявые пальцы все еще пытались нащупать ручку,
как вдруг абсолютно случайно наткнулись на дырку, прострелянную
местным лесничим - Пантилеичем прошлым летом, когда они в очередной
раз обмывали удачное решение открытия сезона отлова коротконогих
мелкозубо-скалых кабанчиков. Итак, долго ковыряясь в дырке, как
будто бы чего-то, ища, его палец наконец-то загнулся с той стороны
двери и потянул ее на себя…
Тяжелый смрад, продающийся в таких крохотных пакетиках под логотипом
"Антипохмелин" и отрезвляющий даже последнего забулдыгу
не имел никакого действия на нашего героя, поскольку именно он
и был владельцем патента на этот запах, к которому у него уже
выработался иммунитет. Холодильник был пуст - "Не иначе,
как кощей" - подумал леший и растянулся на коврике возле
двери, тем самым, оставляя Слюнявчика без места жительства. Однако,
первые же храпы, изданные в избе послужили четким и однозначным
сигналом волкодаву к аккупированию шикарной наполеоновской постели,
подаренной лешему еще во время Отечественной войны 12 года самим
Кутузовым. Когда Плеший сыграл немаловажную роль по заведению
французов в топи на радость Кикиморы, которая к тому времени успела
порядком заржаветь от скуки. Итак, 5 тысяч 346 смертников, отвлеченных
от дежурства сладким голосом в кустах, покинули этот чудный грешный
мир. Слава о подвигах лешего доходила до главнокомандующего, и
он это оценивал, но для поддержания боевого духа нации эти победы
списывали на партизан. Суровое, суровое было время! Тульские часы
с кукушкой пробили восемь, и непрерывающийся храп залил лесную
поляну…
ГЛ
АВА 2
В избе запахло пирогами и водкой… Кощей повел носом и слюна
медленно потекла из левого уголка его зеленых, покрытых плесенью
губ. Пантилеич вместе с волкодавом сидели за столом и аппетитно
чавкали пирогами. В очередной раз подняв деревянную чарку, наполненную
водкой был произнесен тост, в котором вспоминались все бедные
пташки, пущенные с разрешения спящего лешего на пироги. Ему также
желалось крепкого здоровья, ломки в костях, слабости ума и вечного
запора. Волкодав с одобрением мотнул головой и мигом осушил чарку,
протянув в ответ только долгое и мрачное: "В-в-в-вв-ввв…"
Когда леший окончательно открыл глаза волкодав с Пантилеичем оба
упились вусмерть и пели колыбельную кикиморы под столом в обнимку
с присоединившимся во время пьянки Горынычем, который до коликов
пяток обожал заунывные волкодавовы пения и прилетел с соседнего
болота, чтобы присоединиться к тяжелому делу заспиртовывания серых
клеточек. Он еще триста пятьдесят шесть лет назад заметил, что
у животного талант, однако дельной работы не предложил, а подкидывал
лишь дешевую халтуру в домах престарелых и умственно отсталых.
В них в качестве оплаты за пение предлагали бесплатный пансион
на три месяца с обязательным прохождением всех сеансов иглотерапии,
промывания кишок и курса повышения квалификации по отраслям.
Окончательно открывшиеся глаза лешего отказывались моргать и от
этого его желудок завел жалобную песню чукотских народов, населяющих
остров Sri-Lanka. Нехитрое приспособление местных умельцев-плотников,
представляющее собой сложную конструкцию канатов и лебедок подняло
его на ноги. Бок сильно болел и чесался - видать Горыныч не заметил
спящего хозяина на пороге и наподдал ему зеленой покрытой окаменевшими
щетинками лапой по всей поверхности, которой ползали какие-то
жучки и мошки, успевшие в непродолжительный контакт ноги и тела
частично перебраться с одного донора на другого. Место чесания
с каждым мгновением все увеличивалось и увеличивалось пока леший
снова не упал на коврик, успев при этом зацепиться за канат и
потянув его не самым удачным способом, что в последствии привело
к полному обрушению конструкции на гудящую и чешущуюся голову.
Он потерял сознание, и придти в себя самостоятельно не мог.
ГЛ
АВА 3
- Где Вы его откопали? - оторопел доктор, когда Пантилеич вместе
с братом - Худобой Беззаботным привезли его в город на обследование.
- Жил он в лесу, людей пужал… - мрачно так отрубил Худоба. - Хороший
он человек, ей богу! - и со страшно обиженной гримасой растекся
в кресле главного педиатра.
- Не могу в это поверить - сердце справа, дышать - не дышит, пульс
- нет, я Вас повторно и абсолютно серьезно спрашиваю - Где Вы
его откопали?
Оба брата только поникли головами и одновременно подумали о том,
что Горынычу теперь придется серьезно проставляться, поскольку
всю тяжелую работу по перевозке и доставке Плешего они взяли на
себя.
- Грибы любите? В лесу бывали? - спросил Худоба.
- Конечно! Особенно белые, но не о грибах я Вас спрашиваю, откуда
такой экспонат?
- А ну Вас! - в один голос заявили братья и развернувшись на север
пошли в выход,
